Новости
19 июня 2019
Дневник второго дня прослушиваний I тура XVI Международного конкурса им. П.И. Чайковского.
19 июня
Специальность «фортепиано»
На второй день прослушиваний внутривидовая борьба за право выйти в следующий тур стала еще на несколько градусов горячее – а ведь марафон только начинается. Конкурс – это всегда сильнейший стресс: от каждого участника требует напряжения всех сил, душевных и физических. Необходимо выдержать, выстоять многодневный марафон – и не сдаться, не дрогнуть, не дать слабину. Некоторых экстремальная ситуация конкурса подстегивает, помогая высвобождению скрытых резервов; других же едва не убивает. И все же конкурс – это полезная закалка для тех, кто всерьез вознамерился делать мировую карьеру: концертная индустрия не приемлет слабаков.
В этот день в расписании значилось девять имен, поэтому прослушивание начали на час раньше обычного, в 12:00. Практически девять часов, с перерывом на обед, стойкое жюри, составленное из выдающихся пианистов, слушало и оценивало конкурсантов.
В этот день в конкурсную гонку вступили сильные пианисты; пять из девяти конкурсантов оказались россиянами. Из них трое – Филипп Копачевский, Алексей Мельников и Арсений Тарасевич-Николаев – учились в классе профессора Сергея Доренского; в свое время у него учился и председатель нынешнего жюри пианистов, Денис Мацуев.
Профессор Доренский, сидевший в зале, казался довольным. Было нечто общее, что объединяло его бывших студентов: зрелость исполнения, нацеленность на победу и спокойная уверенность в успехе. Их программы отличала и драматургическая цельность: с продуманным зачином, кульминациями и эффектными финалами. Они выступали в режиме, скорее концертном, нежели конкурсном, и это было очень заметно.
Отобрать восемь лучших из 25 пианистов, некоторые из которых уже являются сложившимися и востребованными музыкантами – задача непомерной сложности. Тем более, когда профессиональный уровень участников высок. В самом конце второго дня конкурса юный Мао Фудзита из Японии, буквально взорвал зал непосредственным и живым исполнением Моцарта, без видимых усилий сыграл сложнейшие этюды Шопена, Рахманинова и Листа и проник в самую суть русского мелоса и русской тоски в «Думке» Чайковского.
Впрочем, кому-то больше по душе лирики с тонкой душевной организацией – как Александр Гаджиев или Александр Канторов; кто-то предпочитает сдержанное, умное, выверенное до мельчайших деталей исполнение – так играет Филипп Копачевский, программа которого была отделанной и продуманной.
«Аврора» и «Апассионата» вновь были среди фаворитов. Первые два конкурсанта – Андрей Гугнин и Александр Гаджиев – сыграли, один за другим, «Аврору» - 21-ю сонату Бетховена До-мажор, которая звучала и накануне. Затем настала очередь «Апассионаты»; воистину, «изумительная, нечеловеческая музыка», сыгранная в четвертый и пятый раз, несмотря на очевидные художественные достоинства, и революционно-мятежный пафос, может здорово надоесть. «Апассионату» выбрали для конкурсного выступления Алексей Мельников и Антон Яшкин – ученик Натальи Трулль, профессора Московской консерватории.
Справедливости ради заметим, что присутствие Бетховена в программах не было столь тотальным, как в первый день. Пятеро участников предпочли сыграть сонаты Моцарта и раннего Бетховена: Александр Канторов – Вторую сонату Бетховена, Алим Бейсенбаев – Седьмую, а двадцатилетний Фудзита Мао – Десятую сонату Моцарта До-мажор. Филипп Копачевский выбрал сонату Гайдна, и сыграл ее бисерно-четким клавесинным звуком, с ясностью формы и выражения.
Александр Канторов, представляющий Францию – ученик Рены Шерешевской, педагога, искусству которого мы обязаны появлением феномена Люки Дебарга, сенсации прошлого, XV конкурса Чайковского. У Шерешевской – чутье на таланты; и Канторов, сенситивный юноша, дарование которого, скорее, лирического плана, довольно удачно отыграл свою программу, составленную из редко исполняемой Ми-бемоль мажорной Прелюдии и фуги из I тома «Хорошо темперированного клавира», «Метели» Листа и Этюда фа-мажор Шопена. Упругое журчание пассажей во Второй сонате Бетховена, смятенная пульсация фона в «Метели», исполненное светлого покоя «Размышление» а напоследок – Этюд-картина ре мажор Рахманинова, в которой могучие удары набатного колокола предваряют лихорадочно-беспокойное настроение основной части.
Совпадение или нет, но трое студентов Доренского – Копачевский, Мельников и Тарасевич-Николаев – играли один и тот же этюд Шопена До-мажор.
Популярны оказались во второй день и программные этюды Листа «Метель» и «Дикая охота». Этот этюд блестяще исполнил Гугнин, выпускник Московской консерватории, ученик профессора Веры Горностаевой. В зале сидело множество «болельщиков» Гугнина – ведь он свой: москвич, консерваторец.
Сегодняшнее выступление Гугнина– последняя попытка пианиста стать лауреатом конкурса Чайковского; Андрею уже исполнилось 32 года, по правилам конкурса это предельный возраст для конкурсанта. Гугнин выступил собранно: пощеголял четким non legato и крепкими пальцами в Прелюдии Ля-бемоль мажор, задал энергическую пульсацию в первой части «Авроры». И все же излишняя рациональность и работа на публику несколько снизили общее впечатление от выступления. Лучше всего получилась у него «Думка»: проникновенно, несуетно, философично, с осмыслением каждой фразы, извива мелодии, паузы. Не случайно пианист поставил «Думку» в финал: это оказался самый выигрышный номер его программы.
Александр Гаджиев, 24-х лет, представитель Италии, учится у Павла Гилилова в Университете Моцартеум. А это значит, что Гилилов не будет участвовать в голосовании по поводу ученика.
Гаджиев – победитель престижного конкурса пианистов в Хамамацу 2015 года. С первых же тактов, первых прозвучавших нот, стала ясна поэтическая природа его дарования. Гармоническое ясное, покойное начало чувствовалось в его интерпретации Прелюдии и фуги Ми-мажор из I тома «Хорошо темперированного клавира». Вслед за Гугниным, он сыграл «Аврору», но сосем иначе: его звуковая палитра оказалась более дифференцированной, а туше – гораздо мягче. Александр завершил выступление эффектным исполнением сложнейшего этюда Листа «Мазепа» на аккордовую технику, со сложнейшими перекрестными перебросами обеих рук из регистра в регистр. И тут же, на контрасте, в средней части раскрыл иную сторону своего дарования – юношески искренний, светлый лиризм.
Алим Бейсенбаев, родом из Казахстана, 21 года от роду в нежном возрасте стал лауреатом Международного телевизионного конкурса «Щелкунчик», победителем Первого конкурса молодых пианистов Вана Клайберна, конкурса Листа в Веймаре и конкурса пианистов в Манчестере. Демонстрирует вдумчивую, сосредоточенную игру – особенно эти качества проявились в его исполнении пятиголосоной ми-бемольной фуги из I тома «Хорошо темперированного клавира»; сильный удар и впечатляющую технику, которая вполне раскрылась в «Метели» Листа и этюде Шопена До -мажор.
Юный Фудзита Мао – студент Токийского музыкального колледжа и лауреат многих конкурсов – в частности, престижного конкурса Клары Хаскил 2017 года в Швейцарии – завершил прослушивания второго дня бойким и живым выступлением: задор и игривость – доминантные качества его артистической натуры. В скерцозном духе была сыграна фуга ля-минор из I тома «Хорошо темперированного клавира»; вприпрыжку пронеслась Десятая соната Моцарта до-мажор. Драйв, позитив, радость бытия он услышал и донес до зала в Моцарте. «Думка» прозвучала аутентично, «по-чайковски» - хотя именно эта раздольность, задушевность, тотальное рубато, интимные понижения тона в конце фраз даются зарубежным исполнителям тяжелее всего. С технической свободой были сыграны и этюды: Этюд ля-минор Шопена, Этюд-картина Рахманинова ми-бемоль минор и Десятый трансцендентный Листа. Причем, все три опуса были подобраны по принципу образного единства: этюды были выдержаны в едином эмоциональном ключе, смятенно-беспокойном.
Юлия Назарова
Специальность «скрипка»
19 июня в Малом зале Московской консерватории продолжились прослушивания I тура по специальности «скрипка»
На сцене Малого зала во второй конкурсный день выступили 8 музыкантов из 6 стран: Латвия, Норвегия, Казахстан, Республика Корея, Россия и США. В первой группе участников отыграли: Карменова Меруэрт (Казахстан), Ли СуБин (Республика Корея), Кристин Баланас (Латвия) и Андерсен Кристофер Тун (Норвегия). После перерыва на сцену Малого зала вышли: Айлен Притчин (Россия), Хуань Сирена (США), Анна Савкина и Леонид Железный (Россия). Открыла второй день прослушиваний Меруэрт Карменова.
Сегодня в борьбу вступили опытные конкурсные «бойцы», принимающие участие в конкурсе им. П. Чайковского не первый раз: Айлен Притчин (дипломант конкурса 2011 года), Леонид Железный, Кристин Баланас, и Кристофер Тун Андерсен (полуфиналист 2015 года).
День выдался интересным и разнообразным на впечатления. Как бы ни были опытны участники, все же конкурс – есть конкурс. Он набирает силу, и это заметно по острой борьбе, которую ведут между собой излишнее сценическое волнение и чрезмерная уверенность выходящих на сцену.
Стремясь к максимальному результату, музыканты порой играют на пределе своих возможностей, обостряя «конкурсность» эмоциональным напряжением, или наоборот – слишком уверенные в себе, теряют необходимый на сцене баланс между свободой и самоконтролем. И первый и второй день у скрипачей не обошелся без интонационных и звуковых потерь.
Однако, отрадно наблюдать, как после случайностей и неудач проявляется неуклонная исполнительская воля конкурсанта и он обязательно берет «реванш» в следующем номере своего выступления. Больше всего таких внезапностей случалось, конечно, в каприсах Н. Паганини. Сегодня, как и в первый день, наиболее популярным среди них стал Каприс №17. Выбравшие его участники (Ли СуБин, Кристин Баланас и Кристофер Тун Андерсен) соревновались в свободе и точности исполнения труднейшего октавного эпизода.
Во втором по популярности – Каприсе №23 (Меруэрт Карменова и Анна Савкина) конкурсантки соперничали, как авторы разных интерпретаций и представительницы полярных исполнительских амплуа. Каприсы: №1 (Хуан Сирена), №11 (Айлен Притчин) и №7 (Леонид Железный) успешно пополнили конкурсную «паганиниану». За два дня прослушиваний на Первом туре прозвучала существенная часть цикла «24 каприса» Н. Паганини: №№ 1, 3, 4, 7, 9, 10, 11, 17, 23, и обязательный - №24. Излюбленный конкурсантами 17-й каприс был исполнен 6 раз.
В этот день, как и в предыдущий, существенное место в репертуаре скрипачей заняли романтические виртуозные сочинения. Произведение Г. Венявского «Вариации на оригинальную тему» технично исполнила Ли СуБин. Его же «Скерцо-тарантеллу» в невероятно быстром темпе сыграл Кристофер Тун Андерсен. Предпочтение Э. Изаи отдала Меруэрт Карменова – Соната-баллада №3 для скрипки-соло произвела на публику яркое впечатление. Музыка К. Сен-Санса прозвучала в программах Кристин Баланас («Вальс-каприс»), и Кристофера Тун Андерсена («Интродукция и рондо-каприччиозо»). Музыканты играли очень по-разному: ажурно, детализировано (Кристин Баланас), а также – смело, порой рискованно в темпах и средствах выразительности (Кристофер Тун Андерсен).
Если в первый конкурсный день участники в большей степени соперничали в виртуозности, то во второй характер соревнования изменился в сторону концептуальности и интерпретаций. Это отразилось и в репертуаре конкурсантов, где появились современные сочинения. Не часто можно услышать на конкурсах «Сюиту на темы Перголези» И. Стравинского – ее тонко и вдохновенно исполнил Айлен Притчин. Сирена Хуань органично представила «Рапсодию №1» для скрипки и фортепиано Б. Бартока, а «Тема с вариациями» О. Мессиана искренне и глубоко была сыграна Анной Савкиной.
Следуя традиции конкурса, участники второго дня прослушиваний больше уделяли внимания произведениям П. Чайковского, чем в первый день. Анна Савкина включила в свою программу «Мелодию», а Леонид Железный – «Размышление» для скрипки и фортепиано. Виртуозно, очень музыкально и совершенно по-разному Айлен Притчин и Анна Савкина исполнили «Вальс-скерцо».
Среди интерпретаций обязательной пьесы за прошедшие дни конкурсных прослушиваний не было замечено большого разнообразия. Современному поколению музыкантов приходится сложно – знаменитое сочинение Чайковского, с одной стороны – заиграно «до дыр», а с другой – великие исполнительские образцы «диктуют» традиции, которым необходимо следовать. Но следование традиции предполагает ее развитие, которое может произойти только благодаря ярко выраженному индивидуальному началу.
Интимность личного переживания и светлая печаль певучих смычков, легкость, праздничная искристость летучих штрихов, тембровая окраска звучания и трепетное вибрато – это то, что музыкант «слышит» сердцем. Именно так стоит искать естественность интонирования мелодий Чайковского. В сумасшедшем ритме ХХI века мы слишком часто забываем об этом.
Ирина Лежнева
Специальность «виолончель»
Второй день прослушиваний первого тура завершился аплодисментами последнему участнику этого дня – американцу Златомиру Фангу, который завершил свое выступление сочинением Сулхана Цинцадзе 5 пьес на народные грузинские темы для виолончели. Сочинение классика грузинской музыки увлекло всех – несмотря на усталость и поздний вечер, музыканта вызывали дважды.
Программа Златомира Фанга не включала крупной формы, но была очень разнообразной – помимо обязательной пьесы П.И. Чайковского Pezzo Capriccioso, двух частей из сюиты № 3 И.С. Баха и каприса № 9 А. Пиатти, еще ни разу не звучавшего конкурсе, Златомир включил Поэму Скрябина соч. 32, № 1 в обработке Г. Пятигорского и контрастирующее ей атональное сочинение современного американского композитора Эллиота Катера Figment («фикция») № 1 для виолончели соло. Музыкант выступал девятым за день и такая программа была интригующей и освежила восприятие.
Еще у одного участника не было в программе крупной формы – у Василия Герасимеса, помимо обязательной программы он исполнил Адажио и Аллегро Шумана, и современную пьесу (1978 г.) латвийского композитора Петериса Васкса «Книга для виолончели соло».
День был очень насыщенным, выступили музыканты из России, Японии (целых трое участников), Израиля, Южной Кореи, Германии, Норвегии, США.
Трое из девяти приехали на конкурс во второй раз – Иван Сендецкий, Митияки Уэно, Сандра Лид Хага. В ответ на вопрос, чего ждут они от этого конкурса, музыканты, не сговариваясь, ответили, что просто хотели поделиться своей музыкой и показать, чего достигли за прошедшие 4 года. Для тех, кто помнит их выступление на прошлом конкурсе, очевидно, что они демонстрируют сегодня другой уровень игры и понимания.
Иван Сендецкий обладает явным лирическим дарованием – более меланхолическим, нежели трагическим звучал Чайковский в обязательном Pezzo Capriccioso, более медленный темп в Шестом каприсе А. Пиатти добавил лиричности и в эту виртуозную пьесу. В качестве крупной формы музыкант взял «Итальянскую сюиту» из балета «Пульчинелла» Игоря Стравинского в переложении для виолончели Грегора Пятигорского, сочинение 1935 года, где уместны оказались и легкость звука, и способность музыканта передать стилистическую игру. За исполнение этого сочинения Иван Сендецкий был вызван аплодисментами на сцену дважды. Вообще, во второй день первого тура несколько музыкантов играли переложения для виолончели сочинений для других инструментов – помимо Стравинского прозвучала Скрипичная Соната С. Франка и поэма Скрябина.
Из крупной формы прозвучали сонаты С. Прокофьева ор. 119 (Митияки Уэно, Япония), Б.Бриттена до мажор, ор.65 (Харума Сато, Япония), С. Франка (переложение скрипичной сонаты) (Сандра Лид Хага, Норвегия), К. Дебюсси (Мизуно Юя, Япония), Ф. Пуленка (Чонхэн Ли, Южная Корея), Ф. Шопена (Эля Коэн Вейссерт, Израиль).
Предпочтение в сюитах И.С.Баха сегодня было отдано сюите № 6, она прозвучала целых 5 раз, и дважды были исполнены Прелюдии и сарабанды из Третьей и Четвертой сюит.
Первый тур виолончелистов перешагнул через экватор, и конкурс начинает вызывать все больше ответной реакции в зале. Сегодня аплодисментами музыкантов вызывали уже дважды, раздавались крики браво, у слушателей появились свои фавориты. Совпадет ли мнение публики и жюри, узнаем уже завтра – 19 июня, когда будут подведены итоги Первого тура. Но прежде нам предстоит еще услышать музыкантов из России, Испании, Германии, Швейцарии, Дании, Южной Кореи, Мексики.
Наталья Кожевникова
Специальность «сольное пение»
Утреннее прослушивание второго дня первого тура в номинации «Сольное пение» открылось ярким выступлением тенора Владимира Дмитрука, задавшего настоящую конкурсную планку. Идеальный концертный костюм, гордая осанка, решительный позитивно-боевой настрой с первого номера – арии Гоффреда Sovra balze из «Ринальдо» Генделя. Часто исполняемая контратенорами или контральто, ария отца Альмирены, обещающего Ринальдо руку своей дочери, обрела в теноровом формате другое измерение. Владимир сумел найти ключ к барочному стилю и добился баланса в акустически непростом зале. Баллада «Корольки» Чайковского показала способность певца рассказывать историю в музыке, где каждый куплет получал новое смысловое наполнение и нюансы, в которых музыка и слово сплетались в неделимое целое. Арию Каварадосси он выбрал не ту, которую все обычно ждут – о звездах на ночном небе, а первую, выходную – о гармонии Recondita armonia, в которой наедине сравнивает красоту той, в которую влюблен, с той, о которой пишет свой шедевр. Кореянка Ан Теаа продемонстрировала свой камерный лирический голос, который будет явно очень хорош для записи. В манере, близкой к барочной, она исполнила арию Юноны из оратории «Семела» Генделя. В романсе «Нет, только тот, кто знал» Чайковского она блеснула качественно проартикулированным русским языком. А вот для Сегидильи из «Кармен» ей несколько недостало объема, но артистизм этот недостаток прикрыл. Сопрано Ольга Алакина продемонстрировала стилевой контраст, поставив рядом с арией Seufzer tranen из 21 кантаты И.-С. Баха каватину Леоноры Tacea la notte из «Трубадура» Верди, в которых так неожиданно пересеклась риторика барочного страдания и страдания вердиевской героини. Тринадцатый номер достался сопрано Тамаре Кузнецовой, которая при своей очень стройной балетной фигуре продемонстрировала солидный, лирико-драматический объем. В арии Quia respexit из Магнификата И.-С. Баха («Призревший на смирение рабы Своея») ей с пианистом несколько не хватило движения и ощущения формы. На романсе Чайковского «Забыть так скоро» певица словно выдохнула, оставив позади сильное волнение. Номер 14 выбыл по болезни, так и не доехав до Петербурга, а шанс выступить второй раз получила Екатерина Коничева-Аладьина, у которой вчера произошел досадный срыв. Жюри конкурса проявило демократизм и великодушие и выслушало все три номера программы. Меццо-сопрано Мария Балданова в непривычно быстром темпе исполнила знаменитое Dignare из Te Deum («Тебе, Бога, хвалим») Генделя. Переключение в регистр русской оперы после Генделя казалось контрастным лишь внешне, поскольку основная часть арии Любаши «Господь тебя осудит» была по сути очень близка настроению скорбного Dignare «Сподоби, Господи, в день сей без греха сохранитися нам». Сопрано Чанг Бажу – обладательница мягкого, пластичного, чуткого лирического сопрано. Ее выступление составили три театральных сцены, включая и интерпретацию романса-песни «Я ли в поле да не травушка была» с завидным русским языком. Арию-портрет Мими из «Богемы» Пуччини и Come scoglio Фьордилиджи из «Так поступают все» Моцарта она представила с максимумом оттенков и драматургических изгибов. Ей очень повезло с аккомпаниатором – Еленой Бериевой, изумившей своей предельной чуткостью к певице. Анжелика Минасова показала, как нужно держать осанку и как важна для слушателя улыбка исполнителя. После Quia respexit из Магнификата Баха романс «Горними тихо летела душа небесами» Чайковского слушался не только логичным продолжением похожего настроения, но и по объему голоса оказался удобен для певицы, поставившей рядом барочную духовную музыку с камерным, не менее духовным сочинением Петра Ильича. Сопрано Айгуль Хисматуллина исполнила вторую арию Царицы Ночи из «Волшебной флейты» и каватину Норины из «Дона Паскуале» Доницетти с проекцией на скорейшее воплощение этих партий на сцене. После двух не самых скромных женских образов романс «Скажи, о чем в тени ветвей» Чайковского прозвучал нежно, показав потенциал певицы в овладении разными стилями и жанрами.
После большого дневного перерыва прослушивания продолжились выступлением сопрано Ольги Теняковой. Ее красивый голос плотного темного тембра в некоторых регистрах звучал с меццо-сопрановым оттенком, особенно в арии Русалки из оперы Дворжака. Ария из кантаты Was willst du dich betrüben Баха в ее исполнении напомнила интерпретации знаменитой британской меццо-сопрано Джанет Бейкер. Сопрано Мария Мотолыгина эмоционально донесла и арию Фьордилиджи Come scoglio, и арию «Глянуть с Нижнего» из «Чародейки» Чайковского, и романс «Забыть так скоро», в котором нашла исключительно свой интерпретационный код. Ария Настасьи после Моцарта прозвучала раздольно, широко, с истинно русской душой. Первым баритоном конкурса стал Евгений Качуровский, в котором сразу же услышался Елецкий в «Пиковой даме» Чайковского. Но для знакомства публики и жюри с собой он выбрал редкий романс Каскара из «Зазы» Леонкавалло, речитатив и арию Альмавивы из «Свадьбы Фигаро» Моцарта, и «Ночь» Чайковского на стихи Д. Ратгауза. Наталья Зимина пополнила пока не очень многочисленный ряд меццо-сопрано, развернувшись во всю мощь в арии Секста Parto, parto из «Милосердия Тита» Моцарта, песенке Эболи с фатой из «Дон Карлоса» Верди и романсе «Примирение» Чайковского. Дзамболат Дулаев подхватил эстафету мужских голосов, исполнив каватины Алеко из оперы Рахманинова и моцартовского Фигаро Se vuol ballare, и романс «Подвиг» Чайковского. Эмилия Аблаева предстала в ярком платье с золотым орнаментом, от которого невозможно было отвести глаз ни на секунду. Выразительные глаза пели вместе с ней и редкую арию Альцесты Divinities du Styx из одноименной оперы Глюка, и выходную арию Елизаветы из «Тангейзера» Вагнера. 24-летний бас Глеб Перязев показал кантатность своего голоса и интеллигентную манеру звукоизвлечения, ее мягкостью, аккуратностью и разумностью. Ария Банко прозвучала очень затаенно, главной эмоцией в которой был страх. Каватину Фигаро, где он предлагает барину попрыгать, он разыграл, вспомнив спектакль в Мариинском театре, в котором успел выступить. Тенор Шота Чибиров завершал второй день первого тура, выбрав сложнейшую арию влюбленного офицера Феррандо Un aura amorosa из «Так поступают все» Моцарта и романс Молодого цыгана из «Алеко» Рахманинова, который при всей элементарной песенности требует нешуточных теноровых нот.
Владимир Дудин
Специальность «деревянные духовые инструменты»
В курортном районе Петербурга в необыкновенно уютном, обшитым деревом концертном зале «Репино» начались прослушивания Первого тура XVI Международного конкурса им. П.И. Чайковского по специальности «Деревянные духовые инструменты».
После 1966 года, когда к конкурсу были допущены вокалисты, появления новой дисциплины в составе всемирно известного музыкального состязания пришлось ждать более полувека. Духовые инструменты, роль которых в симфоническом оркестре крайне важна, наконец, дождались своего часа. И хотя Чайковский не написал ни одного концерта для духового инструмента, его знаменитые соло из симфонических, балетных и оперных партитур на слуху не только у специалистов, но и у любителей. Композитор превосходно знал возможности и ресурсы духовых и щедро пользовался ими в своей музыке. Время будет еще вносить корректуры в форму проведения конкурса, однако принципиальное дело сделано и многие первокласснейшие музыканты-духовики наконец-то получили свой шанс встать на общий пьедестал почета с пианистами и скрипачами. Уровень артистов, выступивших в первый день прослушивания оказался очень высок, и уже сейчас понятно, что перед жюри, в состав которого входят представители разных специальностей, будет стоять непростая задача.
Согласно жеребьевке, прослушивания новой конкурсной специальности открыли гобоисты. Немец Юри Валлентин войдет в историю, как самый первый духовик, выступивший на конкурсе Чайковского, причем очень достойно! Прошедший немецкую и французскую школу Юри продемонстрировал мягкий и пластичный звук, а также способность моментально и очень органично переключаться между самыми разными стилями. Его Телеманн (Фантазия № 2 для гобоя соло) был нежен и тонок, а Берио (Секвенция VII) экспрессивен и саркастичен (музыкант показывал почти чудеса техники, создавая иллюзию звучания гобоя как двухголосного инструмента). У россиянина Эмиля Мирославского, вышедшего на сцену после Юри, гобой зазвучал уже по-иному, более ясным, звонким и даже немного металлическим тембром. Сольная Фантазия №5 Телеманна соседствовала с эксцентричным Этюдом № 2 Хайнца Холлигера и довольно известной сонатой Франсиса Пуленка.
Швейцарский кларнетист Адриан Филипп вдохновенно, по-французски изысканно сыграл первую часть знаменитого концерта В.А. Моцарта (обязательного в Первом туре произведения), подчеркнул почти что джазовые синкопы в финальной из трех сольных пьес для кларнета Игоря Стравинского и виртуозно, практически на одном дыхании, провел все пассажи в переложении «Русского танца» из балета «Лебединое озеро» П.И. Чайковского. Фаготист Марсо Грегоар Урбан Лефевр в юношеском концерте В.А. Моцарта продемонстрировал мастерство виртуоза, а в переложении популярного фортепианного Ноктюрна op.19 no.4 Чайковского, мягкую, убаюкивающую кантилену.
Итальянец Арон Кьиеза в трактовке обязательной для всех кларнетистов программе (уже упомянутые Моцарт, Стравинский и Чайковский) сделал ставку на ясность, четкость и резкость, рельефно выделяя все разделы формы. Гобоист из Франции Габриэль Пиду играл очень старательно, но немного по-ученически. Телеманн (Фантазия №8) был тщательно проартикулирован, Холлигер (Этюд № 2) снайперски выигран, Сен-Санс (Соната для гобоя и фортепиано op.166) эстетски вычищен, но вот куража молодому музыканту все-таки не хватило. Датский кларнетист Август Финкас Йенсен добился почти невесомого полетного звука в пьесах Стравинского и концерте Моцарта, получив искреннее одобрение у слушателей.
Юная флейтистка из Кореи Ким Сейхуйон исполнила сольную ля минорную партиту Баха как романтический этюд, не вникая в тонкости барочной риторики, зато виртуозная пьеса Владимира Цыбина (Концертное аллегро № 1) прозвучала у нее как изящно-сплетенное кружево. Шведский фаготист Себастьан Уно Стевенссон, работавший с лучшими мировыми дирижерами, продемонстрировал своеобразную трактовку Моцарта и Чайковского. Ноктюрн получился у него немного медленнее тягучее, чем его играют пианисты, а Концерт, напротив, более стремителен и виртуозен. Солистка оркестра Мариинского театра флейтистка София Виланд придала в своей игре и Баху, и Цыбину настоящую весомость и вполне земную осязаемость, отчасти пожертвовав красотой звука ради драматизма. Украинский фаготист Марк Крещенский представил романтизированного, сыгранного плотным звуком Моцарта и слегка салонного, певучего Чайковского.
Александр Маринеску (флейта), учившийся и в Москве, и в Германии, отчетливо и ясно проартикулировал партиту Баха, и полетно-стремительно исполнил Концертное аллегро № 2 В. Цыбина. Выступивший за ним корейский фаготист Йон Хо Ли и Чайковского, и Моцарта сыграл «темным», плотным звуком, в результате чего «Ноктюрн» превратился почти что в траурную песнь, а искрометный классический концерт в лирико-романтическую поэму. У соотечественницы Йона Хо Ли, гобоистки Суйюн Йун и Телеманн, и Пуленк прозвучали как восточные композиторы. Вместо немецкой риторики была слышна протяжная песня с подражанием перекличкам птиц, а под французские мелодии больше представлялись картинки с восточных постеров с горами, журавлями и цветущими вишнями. Завершивший прослушивания первого дня белорусский кларнетист Антон Мойсеенко умно и тонко выстроил все произведения обязательной программы в единую линию с общей драматургией, движущейся от райских высей в Моцарте до финальной скоморошины в Стравинском. Его почти хореографическая пластика в игре, тонкость и виртуозная техника вызвали горячую овацию в зале.
Впереди еще два дня прослушиваний первого тура, в пятницу поздно вечером жюри должно огласить заветный список участников, допущенных к дальнейшей борьбе.
Георгий Ковалевский
На второй день прослушиваний внутривидовая борьба за право выйти в следующий тур стала еще на несколько градусов горячее – а ведь марафон только начинается. Конкурс – это всегда сильнейший стресс: от каждого участника требует напряжения всех сил, душевных и физических. Необходимо выдержать, выстоять многодневный марафон – и не сдаться, не дрогнуть, не дать слабину. Некоторых экстремальная ситуация конкурса подстегивает, помогая высвобождению скрытых резервов; других же едва не убивает. И все же конкурс – это полезная закалка для тех, кто всерьез вознамерился делать мировую карьеру: концертная индустрия не приемлет слабаков.
В этот день в расписании значилось девять имен, поэтому прослушивание начали на час раньше обычного, в 12:00. Практически девять часов, с перерывом на обед, стойкое жюри, составленное из выдающихся пианистов, слушало и оценивало конкурсантов.
В этот день в конкурсную гонку вступили сильные пианисты; пять из девяти конкурсантов оказались россиянами. Из них трое – Филипп Копачевский, Алексей Мельников и Арсений Тарасевич-Николаев – учились в классе профессора Сергея Доренского; в свое время у него учился и председатель нынешнего жюри пианистов, Денис Мацуев.
Профессор Доренский, сидевший в зале, казался довольным. Было нечто общее, что объединяло его бывших студентов: зрелость исполнения, нацеленность на победу и спокойная уверенность в успехе. Их программы отличала и драматургическая цельность: с продуманным зачином, кульминациями и эффектными финалами. Они выступали в режиме, скорее концертном, нежели конкурсном, и это было очень заметно.
Отобрать восемь лучших из 25 пианистов, некоторые из которых уже являются сложившимися и востребованными музыкантами – задача непомерной сложности. Тем более, когда профессиональный уровень участников высок. В самом конце второго дня конкурса юный Мао Фудзита из Японии, буквально взорвал зал непосредственным и живым исполнением Моцарта, без видимых усилий сыграл сложнейшие этюды Шопена, Рахманинова и Листа и проник в самую суть русского мелоса и русской тоски в «Думке» Чайковского.
Впрочем, кому-то больше по душе лирики с тонкой душевной организацией – как Александр Гаджиев или Александр Канторов; кто-то предпочитает сдержанное, умное, выверенное до мельчайших деталей исполнение – так играет Филипп Копачевский, программа которого была отделанной и продуманной.
«Аврора» и «Апассионата» вновь были среди фаворитов. Первые два конкурсанта – Андрей Гугнин и Александр Гаджиев – сыграли, один за другим, «Аврору» - 21-ю сонату Бетховена До-мажор, которая звучала и накануне. Затем настала очередь «Апассионаты»; воистину, «изумительная, нечеловеческая музыка», сыгранная в четвертый и пятый раз, несмотря на очевидные художественные достоинства, и революционно-мятежный пафос, может здорово надоесть. «Апассионату» выбрали для конкурсного выступления Алексей Мельников и Антон Яшкин – ученик Натальи Трулль, профессора Московской консерватории.
Справедливости ради заметим, что присутствие Бетховена в программах не было столь тотальным, как в первый день. Пятеро участников предпочли сыграть сонаты Моцарта и раннего Бетховена: Александр Канторов – Вторую сонату Бетховена, Алим Бейсенбаев – Седьмую, а двадцатилетний Фудзита Мао – Десятую сонату Моцарта До-мажор. Филипп Копачевский выбрал сонату Гайдна, и сыграл ее бисерно-четким клавесинным звуком, с ясностью формы и выражения.
Александр Канторов, представляющий Францию – ученик Рены Шерешевской, педагога, искусству которого мы обязаны появлением феномена Люки Дебарга, сенсации прошлого, XV конкурса Чайковского. У Шерешевской – чутье на таланты; и Канторов, сенситивный юноша, дарование которого, скорее, лирического плана, довольно удачно отыграл свою программу, составленную из редко исполняемой Ми-бемоль мажорной Прелюдии и фуги из I тома «Хорошо темперированного клавира», «Метели» Листа и Этюда фа-мажор Шопена. Упругое журчание пассажей во Второй сонате Бетховена, смятенная пульсация фона в «Метели», исполненное светлого покоя «Размышление» а напоследок – Этюд-картина ре мажор Рахманинова, в которой могучие удары набатного колокола предваряют лихорадочно-беспокойное настроение основной части.
Совпадение или нет, но трое студентов Доренского – Копачевский, Мельников и Тарасевич-Николаев – играли один и тот же этюд Шопена До-мажор.
Популярны оказались во второй день и программные этюды Листа «Метель» и «Дикая охота». Этот этюд блестяще исполнил Гугнин, выпускник Московской консерватории, ученик профессора Веры Горностаевой. В зале сидело множество «болельщиков» Гугнина – ведь он свой: москвич, консерваторец.
Сегодняшнее выступление Гугнина– последняя попытка пианиста стать лауреатом конкурса Чайковского; Андрею уже исполнилось 32 года, по правилам конкурса это предельный возраст для конкурсанта. Гугнин выступил собранно: пощеголял четким non legato и крепкими пальцами в Прелюдии Ля-бемоль мажор, задал энергическую пульсацию в первой части «Авроры». И все же излишняя рациональность и работа на публику несколько снизили общее впечатление от выступления. Лучше всего получилась у него «Думка»: проникновенно, несуетно, философично, с осмыслением каждой фразы, извива мелодии, паузы. Не случайно пианист поставил «Думку» в финал: это оказался самый выигрышный номер его программы.
Александр Гаджиев, 24-х лет, представитель Италии, учится у Павла Гилилова в Университете Моцартеум. А это значит, что Гилилов не будет участвовать в голосовании по поводу ученика.
Гаджиев – победитель престижного конкурса пианистов в Хамамацу 2015 года. С первых же тактов, первых прозвучавших нот, стала ясна поэтическая природа его дарования. Гармоническое ясное, покойное начало чувствовалось в его интерпретации Прелюдии и фуги Ми-мажор из I тома «Хорошо темперированного клавира». Вслед за Гугниным, он сыграл «Аврору», но сосем иначе: его звуковая палитра оказалась более дифференцированной, а туше – гораздо мягче. Александр завершил выступление эффектным исполнением сложнейшего этюда Листа «Мазепа» на аккордовую технику, со сложнейшими перекрестными перебросами обеих рук из регистра в регистр. И тут же, на контрасте, в средней части раскрыл иную сторону своего дарования – юношески искренний, светлый лиризм.
Алим Бейсенбаев, родом из Казахстана, 21 года от роду в нежном возрасте стал лауреатом Международного телевизионного конкурса «Щелкунчик», победителем Первого конкурса молодых пианистов Вана Клайберна, конкурса Листа в Веймаре и конкурса пианистов в Манчестере. Демонстрирует вдумчивую, сосредоточенную игру – особенно эти качества проявились в его исполнении пятиголосоной ми-бемольной фуги из I тома «Хорошо темперированного клавира»; сильный удар и впечатляющую технику, которая вполне раскрылась в «Метели» Листа и этюде Шопена До -мажор.
Юный Фудзита Мао – студент Токийского музыкального колледжа и лауреат многих конкурсов – в частности, престижного конкурса Клары Хаскил 2017 года в Швейцарии – завершил прослушивания второго дня бойким и живым выступлением: задор и игривость – доминантные качества его артистической натуры. В скерцозном духе была сыграна фуга ля-минор из I тома «Хорошо темперированного клавира»; вприпрыжку пронеслась Десятая соната Моцарта до-мажор. Драйв, позитив, радость бытия он услышал и донес до зала в Моцарте. «Думка» прозвучала аутентично, «по-чайковски» - хотя именно эта раздольность, задушевность, тотальное рубато, интимные понижения тона в конце фраз даются зарубежным исполнителям тяжелее всего. С технической свободой были сыграны и этюды: Этюд ля-минор Шопена, Этюд-картина Рахманинова ми-бемоль минор и Десятый трансцендентный Листа. Причем, все три опуса были подобраны по принципу образного единства: этюды были выдержаны в едином эмоциональном ключе, смятенно-беспокойном.
Юлия Назарова
Специальность «скрипка»
19 июня в Малом зале Московской консерватории продолжились прослушивания I тура по специальности «скрипка»
На сцене Малого зала во второй конкурсный день выступили 8 музыкантов из 6 стран: Латвия, Норвегия, Казахстан, Республика Корея, Россия и США. В первой группе участников отыграли: Карменова Меруэрт (Казахстан), Ли СуБин (Республика Корея), Кристин Баланас (Латвия) и Андерсен Кристофер Тун (Норвегия). После перерыва на сцену Малого зала вышли: Айлен Притчин (Россия), Хуань Сирена (США), Анна Савкина и Леонид Железный (Россия). Открыла второй день прослушиваний Меруэрт Карменова.
Сегодня в борьбу вступили опытные конкурсные «бойцы», принимающие участие в конкурсе им. П. Чайковского не первый раз: Айлен Притчин (дипломант конкурса 2011 года), Леонид Железный, Кристин Баланас, и Кристофер Тун Андерсен (полуфиналист 2015 года).
День выдался интересным и разнообразным на впечатления. Как бы ни были опытны участники, все же конкурс – есть конкурс. Он набирает силу, и это заметно по острой борьбе, которую ведут между собой излишнее сценическое волнение и чрезмерная уверенность выходящих на сцену.
Стремясь к максимальному результату, музыканты порой играют на пределе своих возможностей, обостряя «конкурсность» эмоциональным напряжением, или наоборот – слишком уверенные в себе, теряют необходимый на сцене баланс между свободой и самоконтролем. И первый и второй день у скрипачей не обошелся без интонационных и звуковых потерь.
Однако, отрадно наблюдать, как после случайностей и неудач проявляется неуклонная исполнительская воля конкурсанта и он обязательно берет «реванш» в следующем номере своего выступления. Больше всего таких внезапностей случалось, конечно, в каприсах Н. Паганини. Сегодня, как и в первый день, наиболее популярным среди них стал Каприс №17. Выбравшие его участники (Ли СуБин, Кристин Баланас и Кристофер Тун Андерсен) соревновались в свободе и точности исполнения труднейшего октавного эпизода.
Во втором по популярности – Каприсе №23 (Меруэрт Карменова и Анна Савкина) конкурсантки соперничали, как авторы разных интерпретаций и представительницы полярных исполнительских амплуа. Каприсы: №1 (Хуан Сирена), №11 (Айлен Притчин) и №7 (Леонид Железный) успешно пополнили конкурсную «паганиниану». За два дня прослушиваний на Первом туре прозвучала существенная часть цикла «24 каприса» Н. Паганини: №№ 1, 3, 4, 7, 9, 10, 11, 17, 23, и обязательный - №24. Излюбленный конкурсантами 17-й каприс был исполнен 6 раз.
В этот день, как и в предыдущий, существенное место в репертуаре скрипачей заняли романтические виртуозные сочинения. Произведение Г. Венявского «Вариации на оригинальную тему» технично исполнила Ли СуБин. Его же «Скерцо-тарантеллу» в невероятно быстром темпе сыграл Кристофер Тун Андерсен. Предпочтение Э. Изаи отдала Меруэрт Карменова – Соната-баллада №3 для скрипки-соло произвела на публику яркое впечатление. Музыка К. Сен-Санса прозвучала в программах Кристин Баланас («Вальс-каприс»), и Кристофера Тун Андерсена («Интродукция и рондо-каприччиозо»). Музыканты играли очень по-разному: ажурно, детализировано (Кристин Баланас), а также – смело, порой рискованно в темпах и средствах выразительности (Кристофер Тун Андерсен).
Если в первый конкурсный день участники в большей степени соперничали в виртуозности, то во второй характер соревнования изменился в сторону концептуальности и интерпретаций. Это отразилось и в репертуаре конкурсантов, где появились современные сочинения. Не часто можно услышать на конкурсах «Сюиту на темы Перголези» И. Стравинского – ее тонко и вдохновенно исполнил Айлен Притчин. Сирена Хуань органично представила «Рапсодию №1» для скрипки и фортепиано Б. Бартока, а «Тема с вариациями» О. Мессиана искренне и глубоко была сыграна Анной Савкиной.
Следуя традиции конкурса, участники второго дня прослушиваний больше уделяли внимания произведениям П. Чайковского, чем в первый день. Анна Савкина включила в свою программу «Мелодию», а Леонид Железный – «Размышление» для скрипки и фортепиано. Виртуозно, очень музыкально и совершенно по-разному Айлен Притчин и Анна Савкина исполнили «Вальс-скерцо».
Среди интерпретаций обязательной пьесы за прошедшие дни конкурсных прослушиваний не было замечено большого разнообразия. Современному поколению музыкантов приходится сложно – знаменитое сочинение Чайковского, с одной стороны – заиграно «до дыр», а с другой – великие исполнительские образцы «диктуют» традиции, которым необходимо следовать. Но следование традиции предполагает ее развитие, которое может произойти только благодаря ярко выраженному индивидуальному началу.
Интимность личного переживания и светлая печаль певучих смычков, легкость, праздничная искристость летучих штрихов, тембровая окраска звучания и трепетное вибрато – это то, что музыкант «слышит» сердцем. Именно так стоит искать естественность интонирования мелодий Чайковского. В сумасшедшем ритме ХХI века мы слишком часто забываем об этом.
Ирина Лежнева
Специальность «виолончель»
Второй день прослушиваний первого тура завершился аплодисментами последнему участнику этого дня – американцу Златомиру Фангу, который завершил свое выступление сочинением Сулхана Цинцадзе 5 пьес на народные грузинские темы для виолончели. Сочинение классика грузинской музыки увлекло всех – несмотря на усталость и поздний вечер, музыканта вызывали дважды.
Программа Златомира Фанга не включала крупной формы, но была очень разнообразной – помимо обязательной пьесы П.И. Чайковского Pezzo Capriccioso, двух частей из сюиты № 3 И.С. Баха и каприса № 9 А. Пиатти, еще ни разу не звучавшего конкурсе, Златомир включил Поэму Скрябина соч. 32, № 1 в обработке Г. Пятигорского и контрастирующее ей атональное сочинение современного американского композитора Эллиота Катера Figment («фикция») № 1 для виолончели соло. Музыкант выступал девятым за день и такая программа была интригующей и освежила восприятие.
Еще у одного участника не было в программе крупной формы – у Василия Герасимеса, помимо обязательной программы он исполнил Адажио и Аллегро Шумана, и современную пьесу (1978 г.) латвийского композитора Петериса Васкса «Книга для виолончели соло».
День был очень насыщенным, выступили музыканты из России, Японии (целых трое участников), Израиля, Южной Кореи, Германии, Норвегии, США.
Трое из девяти приехали на конкурс во второй раз – Иван Сендецкий, Митияки Уэно, Сандра Лид Хага. В ответ на вопрос, чего ждут они от этого конкурса, музыканты, не сговариваясь, ответили, что просто хотели поделиться своей музыкой и показать, чего достигли за прошедшие 4 года. Для тех, кто помнит их выступление на прошлом конкурсе, очевидно, что они демонстрируют сегодня другой уровень игры и понимания.
Иван Сендецкий обладает явным лирическим дарованием – более меланхолическим, нежели трагическим звучал Чайковский в обязательном Pezzo Capriccioso, более медленный темп в Шестом каприсе А. Пиатти добавил лиричности и в эту виртуозную пьесу. В качестве крупной формы музыкант взял «Итальянскую сюиту» из балета «Пульчинелла» Игоря Стравинского в переложении для виолончели Грегора Пятигорского, сочинение 1935 года, где уместны оказались и легкость звука, и способность музыканта передать стилистическую игру. За исполнение этого сочинения Иван Сендецкий был вызван аплодисментами на сцену дважды. Вообще, во второй день первого тура несколько музыкантов играли переложения для виолончели сочинений для других инструментов – помимо Стравинского прозвучала Скрипичная Соната С. Франка и поэма Скрябина.
Из крупной формы прозвучали сонаты С. Прокофьева ор. 119 (Митияки Уэно, Япония), Б.Бриттена до мажор, ор.65 (Харума Сато, Япония), С. Франка (переложение скрипичной сонаты) (Сандра Лид Хага, Норвегия), К. Дебюсси (Мизуно Юя, Япония), Ф. Пуленка (Чонхэн Ли, Южная Корея), Ф. Шопена (Эля Коэн Вейссерт, Израиль).
Предпочтение в сюитах И.С.Баха сегодня было отдано сюите № 6, она прозвучала целых 5 раз, и дважды были исполнены Прелюдии и сарабанды из Третьей и Четвертой сюит.
Первый тур виолончелистов перешагнул через экватор, и конкурс начинает вызывать все больше ответной реакции в зале. Сегодня аплодисментами музыкантов вызывали уже дважды, раздавались крики браво, у слушателей появились свои фавориты. Совпадет ли мнение публики и жюри, узнаем уже завтра – 19 июня, когда будут подведены итоги Первого тура. Но прежде нам предстоит еще услышать музыкантов из России, Испании, Германии, Швейцарии, Дании, Южной Кореи, Мексики.
Наталья Кожевникова
Специальность «сольное пение»
Утреннее прослушивание второго дня первого тура в номинации «Сольное пение» открылось ярким выступлением тенора Владимира Дмитрука, задавшего настоящую конкурсную планку. Идеальный концертный костюм, гордая осанка, решительный позитивно-боевой настрой с первого номера – арии Гоффреда Sovra balze из «Ринальдо» Генделя. Часто исполняемая контратенорами или контральто, ария отца Альмирены, обещающего Ринальдо руку своей дочери, обрела в теноровом формате другое измерение. Владимир сумел найти ключ к барочному стилю и добился баланса в акустически непростом зале. Баллада «Корольки» Чайковского показала способность певца рассказывать историю в музыке, где каждый куплет получал новое смысловое наполнение и нюансы, в которых музыка и слово сплетались в неделимое целое. Арию Каварадосси он выбрал не ту, которую все обычно ждут – о звездах на ночном небе, а первую, выходную – о гармонии Recondita armonia, в которой наедине сравнивает красоту той, в которую влюблен, с той, о которой пишет свой шедевр. Кореянка Ан Теаа продемонстрировала свой камерный лирический голос, который будет явно очень хорош для записи. В манере, близкой к барочной, она исполнила арию Юноны из оратории «Семела» Генделя. В романсе «Нет, только тот, кто знал» Чайковского она блеснула качественно проартикулированным русским языком. А вот для Сегидильи из «Кармен» ей несколько недостало объема, но артистизм этот недостаток прикрыл. Сопрано Ольга Алакина продемонстрировала стилевой контраст, поставив рядом с арией Seufzer tranen из 21 кантаты И.-С. Баха каватину Леоноры Tacea la notte из «Трубадура» Верди, в которых так неожиданно пересеклась риторика барочного страдания и страдания вердиевской героини. Тринадцатый номер достался сопрано Тамаре Кузнецовой, которая при своей очень стройной балетной фигуре продемонстрировала солидный, лирико-драматический объем. В арии Quia respexit из Магнификата И.-С. Баха («Призревший на смирение рабы Своея») ей с пианистом несколько не хватило движения и ощущения формы. На романсе Чайковского «Забыть так скоро» певица словно выдохнула, оставив позади сильное волнение. Номер 14 выбыл по болезни, так и не доехав до Петербурга, а шанс выступить второй раз получила Екатерина Коничева-Аладьина, у которой вчера произошел досадный срыв. Жюри конкурса проявило демократизм и великодушие и выслушало все три номера программы. Меццо-сопрано Мария Балданова в непривычно быстром темпе исполнила знаменитое Dignare из Te Deum («Тебе, Бога, хвалим») Генделя. Переключение в регистр русской оперы после Генделя казалось контрастным лишь внешне, поскольку основная часть арии Любаши «Господь тебя осудит» была по сути очень близка настроению скорбного Dignare «Сподоби, Господи, в день сей без греха сохранитися нам». Сопрано Чанг Бажу – обладательница мягкого, пластичного, чуткого лирического сопрано. Ее выступление составили три театральных сцены, включая и интерпретацию романса-песни «Я ли в поле да не травушка была» с завидным русским языком. Арию-портрет Мими из «Богемы» Пуччини и Come scoglio Фьордилиджи из «Так поступают все» Моцарта она представила с максимумом оттенков и драматургических изгибов. Ей очень повезло с аккомпаниатором – Еленой Бериевой, изумившей своей предельной чуткостью к певице. Анжелика Минасова показала, как нужно держать осанку и как важна для слушателя улыбка исполнителя. После Quia respexit из Магнификата Баха романс «Горними тихо летела душа небесами» Чайковского слушался не только логичным продолжением похожего настроения, но и по объему голоса оказался удобен для певицы, поставившей рядом барочную духовную музыку с камерным, не менее духовным сочинением Петра Ильича. Сопрано Айгуль Хисматуллина исполнила вторую арию Царицы Ночи из «Волшебной флейты» и каватину Норины из «Дона Паскуале» Доницетти с проекцией на скорейшее воплощение этих партий на сцене. После двух не самых скромных женских образов романс «Скажи, о чем в тени ветвей» Чайковского прозвучал нежно, показав потенциал певицы в овладении разными стилями и жанрами.
После большого дневного перерыва прослушивания продолжились выступлением сопрано Ольги Теняковой. Ее красивый голос плотного темного тембра в некоторых регистрах звучал с меццо-сопрановым оттенком, особенно в арии Русалки из оперы Дворжака. Ария из кантаты Was willst du dich betrüben Баха в ее исполнении напомнила интерпретации знаменитой британской меццо-сопрано Джанет Бейкер. Сопрано Мария Мотолыгина эмоционально донесла и арию Фьордилиджи Come scoglio, и арию «Глянуть с Нижнего» из «Чародейки» Чайковского, и романс «Забыть так скоро», в котором нашла исключительно свой интерпретационный код. Ария Настасьи после Моцарта прозвучала раздольно, широко, с истинно русской душой. Первым баритоном конкурса стал Евгений Качуровский, в котором сразу же услышался Елецкий в «Пиковой даме» Чайковского. Но для знакомства публики и жюри с собой он выбрал редкий романс Каскара из «Зазы» Леонкавалло, речитатив и арию Альмавивы из «Свадьбы Фигаро» Моцарта, и «Ночь» Чайковского на стихи Д. Ратгауза. Наталья Зимина пополнила пока не очень многочисленный ряд меццо-сопрано, развернувшись во всю мощь в арии Секста Parto, parto из «Милосердия Тита» Моцарта, песенке Эболи с фатой из «Дон Карлоса» Верди и романсе «Примирение» Чайковского. Дзамболат Дулаев подхватил эстафету мужских голосов, исполнив каватины Алеко из оперы Рахманинова и моцартовского Фигаро Se vuol ballare, и романс «Подвиг» Чайковского. Эмилия Аблаева предстала в ярком платье с золотым орнаментом, от которого невозможно было отвести глаз ни на секунду. Выразительные глаза пели вместе с ней и редкую арию Альцесты Divinities du Styx из одноименной оперы Глюка, и выходную арию Елизаветы из «Тангейзера» Вагнера. 24-летний бас Глеб Перязев показал кантатность своего голоса и интеллигентную манеру звукоизвлечения, ее мягкостью, аккуратностью и разумностью. Ария Банко прозвучала очень затаенно, главной эмоцией в которой был страх. Каватину Фигаро, где он предлагает барину попрыгать, он разыграл, вспомнив спектакль в Мариинском театре, в котором успел выступить. Тенор Шота Чибиров завершал второй день первого тура, выбрав сложнейшую арию влюбленного офицера Феррандо Un aura amorosa из «Так поступают все» Моцарта и романс Молодого цыгана из «Алеко» Рахманинова, который при всей элементарной песенности требует нешуточных теноровых нот.
Владимир Дудин
Специальность «деревянные духовые инструменты»
В курортном районе Петербурга в необыкновенно уютном, обшитым деревом концертном зале «Репино» начались прослушивания Первого тура XVI Международного конкурса им. П.И. Чайковского по специальности «Деревянные духовые инструменты».
После 1966 года, когда к конкурсу были допущены вокалисты, появления новой дисциплины в составе всемирно известного музыкального состязания пришлось ждать более полувека. Духовые инструменты, роль которых в симфоническом оркестре крайне важна, наконец, дождались своего часа. И хотя Чайковский не написал ни одного концерта для духового инструмента, его знаменитые соло из симфонических, балетных и оперных партитур на слуху не только у специалистов, но и у любителей. Композитор превосходно знал возможности и ресурсы духовых и щедро пользовался ими в своей музыке. Время будет еще вносить корректуры в форму проведения конкурса, однако принципиальное дело сделано и многие первокласснейшие музыканты-духовики наконец-то получили свой шанс встать на общий пьедестал почета с пианистами и скрипачами. Уровень артистов, выступивших в первый день прослушивания оказался очень высок, и уже сейчас понятно, что перед жюри, в состав которого входят представители разных специальностей, будет стоять непростая задача.
Согласно жеребьевке, прослушивания новой конкурсной специальности открыли гобоисты. Немец Юри Валлентин войдет в историю, как самый первый духовик, выступивший на конкурсе Чайковского, причем очень достойно! Прошедший немецкую и французскую школу Юри продемонстрировал мягкий и пластичный звук, а также способность моментально и очень органично переключаться между самыми разными стилями. Его Телеманн (Фантазия № 2 для гобоя соло) был нежен и тонок, а Берио (Секвенция VII) экспрессивен и саркастичен (музыкант показывал почти чудеса техники, создавая иллюзию звучания гобоя как двухголосного инструмента). У россиянина Эмиля Мирославского, вышедшего на сцену после Юри, гобой зазвучал уже по-иному, более ясным, звонким и даже немного металлическим тембром. Сольная Фантазия №5 Телеманна соседствовала с эксцентричным Этюдом № 2 Хайнца Холлигера и довольно известной сонатой Франсиса Пуленка.
Швейцарский кларнетист Адриан Филипп вдохновенно, по-французски изысканно сыграл первую часть знаменитого концерта В.А. Моцарта (обязательного в Первом туре произведения), подчеркнул почти что джазовые синкопы в финальной из трех сольных пьес для кларнета Игоря Стравинского и виртуозно, практически на одном дыхании, провел все пассажи в переложении «Русского танца» из балета «Лебединое озеро» П.И. Чайковского. Фаготист Марсо Грегоар Урбан Лефевр в юношеском концерте В.А. Моцарта продемонстрировал мастерство виртуоза, а в переложении популярного фортепианного Ноктюрна op.19 no.4 Чайковского, мягкую, убаюкивающую кантилену.
Итальянец Арон Кьиеза в трактовке обязательной для всех кларнетистов программе (уже упомянутые Моцарт, Стравинский и Чайковский) сделал ставку на ясность, четкость и резкость, рельефно выделяя все разделы формы. Гобоист из Франции Габриэль Пиду играл очень старательно, но немного по-ученически. Телеманн (Фантазия №8) был тщательно проартикулирован, Холлигер (Этюд № 2) снайперски выигран, Сен-Санс (Соната для гобоя и фортепиано op.166) эстетски вычищен, но вот куража молодому музыканту все-таки не хватило. Датский кларнетист Август Финкас Йенсен добился почти невесомого полетного звука в пьесах Стравинского и концерте Моцарта, получив искреннее одобрение у слушателей.
Юная флейтистка из Кореи Ким Сейхуйон исполнила сольную ля минорную партиту Баха как романтический этюд, не вникая в тонкости барочной риторики, зато виртуозная пьеса Владимира Цыбина (Концертное аллегро № 1) прозвучала у нее как изящно-сплетенное кружево. Шведский фаготист Себастьан Уно Стевенссон, работавший с лучшими мировыми дирижерами, продемонстрировал своеобразную трактовку Моцарта и Чайковского. Ноктюрн получился у него немного медленнее тягучее, чем его играют пианисты, а Концерт, напротив, более стремителен и виртуозен. Солистка оркестра Мариинского театра флейтистка София Виланд придала в своей игре и Баху, и Цыбину настоящую весомость и вполне земную осязаемость, отчасти пожертвовав красотой звука ради драматизма. Украинский фаготист Марк Крещенский представил романтизированного, сыгранного плотным звуком Моцарта и слегка салонного, певучего Чайковского.
Александр Маринеску (флейта), учившийся и в Москве, и в Германии, отчетливо и ясно проартикулировал партиту Баха, и полетно-стремительно исполнил Концертное аллегро № 2 В. Цыбина. Выступивший за ним корейский фаготист Йон Хо Ли и Чайковского, и Моцарта сыграл «темным», плотным звуком, в результате чего «Ноктюрн» превратился почти что в траурную песнь, а искрометный классический концерт в лирико-романтическую поэму. У соотечественницы Йона Хо Ли, гобоистки Суйюн Йун и Телеманн, и Пуленк прозвучали как восточные композиторы. Вместо немецкой риторики была слышна протяжная песня с подражанием перекличкам птиц, а под французские мелодии больше представлялись картинки с восточных постеров с горами, журавлями и цветущими вишнями. Завершивший прослушивания первого дня белорусский кларнетист Антон Мойсеенко умно и тонко выстроил все произведения обязательной программы в единую линию с общей драматургией, движущейся от райских высей в Моцарте до финальной скоморошины в Стравинском. Его почти хореографическая пластика в игре, тонкость и виртуозная техника вызвали горячую овацию в зале.
Впереди еще два дня прослушиваний первого тура, в пятницу поздно вечером жюри должно огласить заветный список участников, допущенных к дальнейшей борьбе.
Георгий Ковалевский